Ekaterina Belskaya, author
Я часто рассказываю историю «двух Сэмов» своим друзьям из России. Познакомилась я с ними на вечеринке 7 лет тому назад и до сих пор отчетливо помню своё изумление, пообщавшись с одним и с другим. Сэм №1 оказался резким, хамоватым и чисто американским на вид юношей. Поскольку мне представили его как Семён, я ожидала, что буду говорить с ним на русском, но ожидания не оправдались: услышав что-то похожее на «д’вай с тобо-о-ё-й говорит» я мысленно перекрестилась и пошла дальше. Наткнувшись на Сэма №2, я стала судорожно вспоминать, что мне о нём известно. Американец, учившийся по обмену в Москве и проживший несколько месяцев в Казани. «А где в Москве ты учился?» — вопросила я. И получила ответ на идеально грамотном русском языке с едва различимым удивительно приятным на слух акцентом.
В Москве, как я узнала, Сэм №2 жил в университетской общаге, испытав при этом все прелести студенческого быта столицы. Он мог приготовить борщ и высидеть пять пар, выпив накануне невообразимое количество водки. Возможно именно по причине прохождения такой школы «обрусения» высокий тёмно-русый Сэм №2 реально стал похож на славянского молодца. Чего нельзя было сказать о Сэме №1. К моему ужасу, он стал моим новым соседом по жилплощади, сменив обаятельного и привлекательного Вову. Вова. Вова не менее интересный персонаж, но к нему мы вернёмся позже. На второй день жизни в новом месте Сэма №1 пришли проведать его родители. Эдакие Софа с Абрашей сели на диван и завели совершенно сюрреалистичный диалог с сыном: их реплики были исключительно на русском, а ответы Сэма исключительно на английском. Так я и стояла, вытаращившись на это коммуникативное чудо. Казалось, что беседующим вполне привычен подобный формат общения, и у той, и у другой стороны часто мелькали слова из противоположного языка.
Сэм №1 оказался в Чикаго, будучи 2-летним ребёнком, когда его родители иммигрировали из Харькова. Сэм №2 родился и вырос в обычной американской семье. Сегодня оба Сэма – мои близкие друзья. Это вполне ожидаемо, что мне безумно интересно общаться и с одним, и с другим. Сэм №1 при всей его «американистости» сильно тяготеет к своим русскоязычным друзьям, которых у него значительно больше, чем англоязычных. Вдобавок Сэм – счастливый обладатель двух кошек, которых он назвал Пузик 1 и Пузик 2 
Его бывшая супруга родом из Молдовы. Сэм №2 будучи американцем, работая в американской конторе и имея американскую жену, тяготеет к своим русским друзьям ничуть не меньше. К слову, я отведала его легендарного борща (очень вкусного и приготовленного по всем канонам), что было тоже довольно сюрреалистично, так как мы делили стол с его американскими друзьями, которые ели борщ впервые, усердно делая вид, что свекла и куски вареного мяса, плавающие в воде – это нормально. Сэм №2 виртуозно играет на гитаре и, являясь частым спутником в наших ежегодных путешествиях, он нередко дарит нам неповторимые впечатления в виде песен Высоцкого в своём исполнении.
Ещё один заслуживающий внимания товарищ – упомянутый ранее Вова. В нём сочетаются, казалось, совершенно несочетаемые качества. Воплощение того – его бывшее авто. Красный кадиллак, какой можно увидеть лишь где-нибудь в чернейшем гетто. Салон из красной кожи, блестящие диски, и слово TAGANKA на номерах.
Всякий раз, разговаривая с Вовой, я как будто переношусь домой. Это до первого ляпа, который он неизменно допустит в своей речи. Из всех, кого я знаю, Вова – обладатель самой неоднозначной версии русского языка. Без тени акцента, с явным столичным выговором и неожиданными довольно редкими словами, но при этом с выдуманными окончаниями слов или неправильным словообразованием: «провёл выходные с другом в Костроме, очень впечатлительно»!
Америка стала Вовиной постоянной страной проживания, когда ему было 6 лет. Его родители, пожалуй – самые патриотичные люди из всех кого я встречала. Под стать была папина работа, благодаря которой семья десятилетиями жила на два дома – один в США, другой в России, в Москве, на Таганке. Оба родителя были довольно строги и категоричным во всём, что касалось поддержания связей с Родиной и сохранения русского языка. Например, подростка-Вову зовут гулять – «Я не могу, я должен 20 страниц на русском прочитать». Я очень любила ходить к Вове в гости: его квартира была заполнена всякими реликвиями типа часов с кукушкой и дедушкиных орденов, кухня была обклеена обоями в цветочек, и в целом жилище напоминало дом-музей писателя где-нибудь в российской глубинке.
При этом Вова ходил в американскую школу, занимался брейк-дансом, обзаводился англоязычными друзьями, и таким образом, американские реалии всё ж таки проникали в его жизнь. И вот эта смесь культур и языков создала удивительно занимательного и пёстрого индивидуума, моего друга Вову.
Истории этих ребят демонстрируют, что человек, который развивается под влиянием не одной, а двух или более культур – что включает в себя и язык, и определённый быт, и привычки – имеет значительное преимущество. При этом то, насколько та или иная культура проникнет в жизнь этого человека, зависит от бесконечного количества обстоятельств. Вряд ли кто-то встречал двух русскоязычных иммигрантов с одинаковыми привычками и схожим владением языками (если встречали – поделитесь!). История Сэма №1 наглядно демонстрирует, что происходит с подрастающим иммигрантом, если к сохранению культуры и языка его родителей прилагать минимум усилий. Вова, напротив, может и серчал на своих родителей за то, что не догулял, сейчас он может сказать им спасибо за то, что способен выражать свои мысли и эмоции на двух языках. Выводы делать Вам. И здесь необходимо добавить, что русская культура с её традициями и историей, языком и литературой – это не просто какой-то громоздкий бабушкин багаж, а ключ к более глубокому познанию себя и окружающего мира, и потому лишать подрастающее поколение такого «ключа» явилось бы на мой субъективный взгляд настоящим кощунством.